На кухне пахло свежим хлебом и печеной картошкой. Отец вот-вот должен был вернуться с работы, как раз к ужину, но Кайл уже не мог его ждать. Торопился к Триш. Правда, сейчас он сидел за столом, протянув руку матери, которая аккуратно промыла порез на его ладони, намазала мазью и перевязала. Ему было больно смотреть на ее слезы, потому что юноша знал, о чем она думала. Никто не будет так бережно обрабатывать его раны на поле боя или в военном госпитале. Всего сутки оставались до отъезда, а ему казалось, что это нереально, словно и не надо никуда уезжать.
- Мне пора, - говорит Кайл, вставая, но женщина хватает его за рукав, спрашивая, "к этой ли он намылился". Миссис Смит была недовольна, что последний вечер перед отъездом, сын хочет провести у своей девки, которую она на дух не переносила. Лучше бы остался с семьей, чем ходить к какой-то проститутке. - Я хочу попросить вас с отцом позаботиться о Триш, у нее почти никого нет. Если я вернусь, то женюсь на ней, - он знал, что мать расплачется еще сильнее (не от того, что ей не по душе невестка, а потому что он предположил, что может не вернуться), но должен был это сказать. Чтобы она поняла, что он серьезен в отношении этой девушки, и бесполезно его отговаривать.
Кайл не разделял чувств тех парней, что не переставая кричали лозунги, обещая своей стране защиту, выражая любовь и преданность. Ему было все равно. Это не его война, он не из высокого патриотизма отправлялся на фронт, а потому что ему было кого защищать. Родители, малютка Энн и Триш. Смит намеревался не спать всю ночь, чтобы не потерять драгоценного теперь времени, но сон предательски настиг его. Он хотел, запечатлеть в памяти каждую черточку ее лица, чтобы было, о чем думать, когда он будет далеко. Но зря боялся, потому что лицо ее потом снилось ему так часто, что забыть его он не смог бы, даже если бы захотел. Каждую ночь, под открытым ли небом на палубе или в душной палатке на суше, Кайл думал о Триш перед сном, гадая, что она делает, думает ли о нем в этот самый момент. Представлял, как бы все было, если бы война не разлучила их. Он бы открыл мастерскую, заработал денег и купил бы дом с большим садом, где они бы жили вдвоем. Этот план уже давно наметился в его голове, потому Смит и тянул с предложением, хотел сначала устроиться, встать на ноги.
- О чем мечтаешь, малой? - Кайл обернулся на голос старшего по званию и показал ему фотографию девушки, которую только что достал из конверта. Она помялась в пути и пожелтела от сырости, местами вздулась, видимо, некоторое время письмо пролежало в воде. Но юноша все равно был счастлив, когда получил его, потому что последнее пришло три месяца назад, и с тех пор он ничего не знал о Триш. - Невеста?
- Да, - соврал Смит, убирая фотографию в нагрудный карман. Он уже жалел, что не спросил ее до того, как уехать, но если бы мог снова оказаться в прошлом, все равно не сделал бы ей предложение. Потому что не желал, чтобы она страдала еще больше и чувствовала себя чем-то обязанной. Кайл хотел, чтобы она начала новую жизнь, если он не вернется, не впадала в отчаяние.
Узнав, что Триш отправилась в порт Кингстон-на-Гулле, чтобы работать медсестрой, он испытал противоречивые чувства. С одной стороны, было здорово, что они увидятся, когда он будет там через полтора месяца, но с другой, Смит не был рад, что она будет каждый день видеть покалеченные тела и судьбы, будет ближе к фронту. Так что юноша собирался отправить ее домой сразу после того, как закончится его отпуск.
Какого же было его разочарование, когда ему сказали, что Боул уехала на три недели. Его увольнительная длилась всего неделю, значит, в этот раз они не увидятся. Обида, не на нее, а на обстоятельства, не покидала его всю эту долгую неделю. Она казалась вечностью, потому что время прошло впустую, и каждую секунду Кайл ждал, что вот-вот Триш появится и скажет, что ее отпустили раньше. Но настал день отъезда, а она так и не вернулась. Офицер, с которым они стали приятелями, несмотря на субординацию, сказал парню, чтобы он не расстраивался, будут другие отпуска, но легче не от этих слов не стало.
Они грузили на борт пустые ящики, чтобы наполнить их продовольствием в следующем порту, прибывание в Кингстон-на-Гулле подходило к концу. Не было сожаления по поводу того, что увольнительная кончилась, уж лучше бы ее, вообще, не было. Офицер спустился к Кайлу и сказал, что все погрузили и пора отплывать, за его словами последовал предупредительный гудок. Все поспешили на корабль, и Смит уже было хотел последовать за ними, когда друг показал на что-то за его спиной со словами: "Где-то я ее видел". Парню хватило одной секунды, чтобы признать в девушке на противоположном берегу свою Триш. Это было похоже на злую шутку судьбы. Показать ему ее, когда он должен был уплыть. По выражению лица Кайла офицер понял, кто это, и вспомнил потрепанную фотографию.
- Иди. Мы пробудем двое суток в Хамбере. Если не поднимешься на борт в воскресенье до полудня, тебя ждет трибунал. Все понял? - да, он понял, но не до конца был уверен, что это не шутка, потому что это было полное безрассудство. - Чего встал? Беги к невесте своей, пока я не передумал. - Смит по-дружески обнял приятеля, похлопав по спине, и уже направился бегом к мосту, но тот окликнул его и кинул кошелек, который парень ловко поймал. Он не стал рассыпаться в благодарностях, потому что офицер и так знал, как сильно он ему благодарен.
Кайл поманил Триш рукой, указывая на мост, куда уже бежал так быстро, как только мог. И когда расстояние между ними было не более пяти шагов, остановился и поймал ее на ходу, закружив в воздухе. Слов им не требовалось, только руки и губы. Огрубевшие от работы, но такие же тоненькие и родные пальцы сильно впивались в руки. "Я никуда не исчезну," - хотел сказать Смит, но был слишком увлечен, чтобы оторваться от ее поцелуев хотя бы на мгновение. Триш сама отодвинулась от него, и он увидел, что глаза ее полны слез, а губы дрожат.
- Прости. Меня отправили в...- он не дал ей договорить, снова притянув к себе. Все это было не важно сейчас. Руки гладили ее по спине, свободная голубая рубашка с коротким рукавом, подобные которой носили все на корабле, пропитывалась влагой с ее щеки.
Девушка привела его в небольшую квартирку и смущенно сказала, что живет здесь. Он не хотел, чтобы между ними появилось какое-либо стеснение. За годы разлуки оно может отдалить их. Кайл хотел удостовериться, что ничего не изменилось, да, и просто хотел, потому стянул рубашку через голову и снял ремень. Триш сама подошла к нему, положив ладонь туда, где билось его сердце, и поднялась на носочки, чтобы поцеловать в скулу, где был небольшой рубец. Парень взял ее на руки и вошел в единственную дверь, за которой могла быть спальня. Уложив девушку на спину, он прошептал ей на ухо, чтобы закрыла глаза и не двигалась. Расстегнул пуговицы, попросил приподнять руки и снял с нее блузку, затем стянул юбку, рискуя разорвать ее по швам на бедрах. За этим последовали чулки и трусики. Бюстгальтер он пока трогать не стал, положив ладони на холмики, обтянутые белоснежной тканью. Погладил плоский живот и бока. Она исхудала это это время, под глазами залегли тени, ногти были неровные и поломанные, но прекрасней женщины для него не было на свете. Кайл покрыл поцелуями ее лицо и острые плечики, провел губами дорожку к пупку и ниже. Она интуитивно свела ноги вместе, совсем как тогда, в первый раз, но стоило ему прикоснуться до внутренней стороны бедра, как Триш расслабилась и открылась ему. Уровень эмоции зашкаливал: нежность, любовь, страсть, упоение, восхищение. Это был настолько интимный момент и такие чувства, которые не выражают словами, только прикосновениями и объятиями. Высушить полностью, забрать все, что она готова отдать, и наполнить собой. Кайл дотронулся кончиками пальцев до лобка, и Триш широко расправила ноги, согнув их в коленях. Но он надавил на колени, заставив ее выпрямить ноги и держать их вытянутыми. Не глядя вытащил подушку из-под ее головы и расположил под бедрами. Обеими руками раздвинул половые губы, как можно шире, обнажая клитор, и начал с легких полизываний вверх и вниз, постепенно сосредоточил их на области вокруг клитора, ритмично водя вокруг него языком, и иногда напрямую раздражая кончиком. Девушка начала извиваться и положила руки ему на затылок, но Смит не позволил бы ей так быстро кончить. Он перехватил ее запястья, подняв руки Триш вверх, чтобы она положила ладони на грудь, а сверху накрыл своими, прибавив к симфонии стонов еще и стон разочарования. Переключил внимание с клитора на вход, с каждым движением проникая языком все глубже. Он думал, что так отдалит момент оргазма, но ошибся, потому что уже через полминуты она металась по всей постели, и ему пришлось остановиться. Когда Триш замерла, Кайл лег рядом с ней и начал целовать шею, ожидая пока она полностью придет в себя. На утро им придется расстаться, потому что добираться до порта надо целые сутки, а опоздать он никак не мог. В открытом океане корабль уже не нагонишь.
- Ты как? - шепотом спросил парень, поглаживая ее по волосам. Вместо ответа она улыбнулась и легла на него сверху, перекинув ногу через туловище. Он же чуть отодвинулся назад, прислонившись спиной к стене, так, что теперь он сидел на кровати, а Триш разместилась на его коленях. Она пару раз провела рукой вверх вниз по его члену, но стимуляции не требовалось, потому что он уже давно стоял колом, и она без лишних прелюдий опустилась на него до основания. Почти забытое за столько месяцев чувство, когда упругие стенки влагалища плотно охватывают, кажется, она стала уже. Девушка упиралась ладонями ему в плечи, а он одной рукой обнимал ее за талию, а другой снял бюстгальтер и ласкал грудь. Сколько раз за эту ночь они признавались друг другу в любви не сосчитать, но вполне хватило бы, чтобы заполнить страницы какого-нибудь третьесортного романа. Вот только все когда-нибудь кончается, как и эта ночь. Снова Триш провожала его на вокзале со слезами на глазах, а он снова обещал, что вернется и все будет хорошо.
19 апреля 1916 года. Форт Конде.
Даже ему, не имеющему никакого отношения к стратегии и искусству ведения боя, было ясно, что это полный провал. Немецкие войска занимали более выгодные позиции, численность их была в полтора раза больше, несмотря на то, что англо-французское командование объединило силы и в помощь был прислана 3-я русская бригада. Они отступали. Копоть, кровь, железо, тошнотворный запах паленной кожи и мягкие тела под ногами. Кайл старался не наступать на трупы, но это было сложно сделать.
- Малой, не отставай, быстрее, - кричит офицер, и Кайл, мысленно извиняясь у умерших товарищей, не смотрит больше под ноги и бежит вслед за другом. Их разделяло всего несколько шагов, но на поле, где зарыты десятки мин, и один шаг имеет большое значение. Меньше секунды, и офицер уже разлетается на куски, а Смита отбрасывает назад. Он не успевает даже осознать, чем вызвана режущая боль в груди, его накрывает всепоглощающая темнота.